— В тот же день, когда это случилось, нужно было проконсультироваться с Джессикой, — заметил Цезарио, тут же уловив ошибку конюха.

Закончив осмотр, Джесс направилась к выходу, искренне жалея, что Цезарио не остановил ее. Сделав несколько шагов, она повернулась и быстро сказала:

— Мне хотелось бы поговорить с вами, Цезарио.

Он посмотрел на нее, не скрывая своего изумления. Ее щеки порозовели. Крепко сжимая в руках ветеринарную сумку, Джесс чувствовала себя ужасно неловко под его пристальным взглядом.

Цезарио был действительно удивлен. Чего она могла от него хотеть? Будь ее воля, она бы вообще с ним не разговаривала.

— Я освобожусь через несколько минут, — наконец произнес он низким, чувственным голосом.

Никогда еще время не тянулось для нее так долго. Хуже всего, что Джесс до сих пор не имела ни малейшего представления, как же она скажет ему об отце...

Глава 2

— Возможно, мы могли бы поговорить сегодня за ужином? — предложил Цезарио.

Он решил, что она просто хотела напроситься на ужин!

Чувствуя себя оскорбленной, Джесс резко повернулась к нему:

— Сожалею, но — нет! Я хотела бы поговорить с вами о моей семье.

Еще один удивленный взгляд.

— О вашей... семье?..

У Джесс перехватило дыхание и ослабели колени. Она узнала мгновенную реакцию своего тела, которую так презирала. Но ни одна нормальная женщина не смогла бы остаться равнодушной к мужскому обаянию Цезарио. Ее тело, казалось, было запрограммировано на подобный ответ, который сама Джесс называла «коленным рефлексом на Цезарио». Она так и слышала торжествующий смех матери-природы, заложившей в нее эту программу. Программу, которую Джесс никогда не могла полностью подавить...

Кинув в сторону Перкинса взгляд, Джесс сказала:

— Мне бы не хотелось обсуждать это на людях.

Глаза Цезарио задержались на ее напряженном лице. Он заметил, как быстро бьется жилка в маленькой ямке у основания нежной шеи. Кожа ее была так тонка, что он мог видеть просвечивающие сквозь нее голубоватые вены. Джесс была так близко... Ему вдруг нестерпимо захотелось увидеть ее обнаженной. Обнаженной и жаждущей...

— Тогда поговорим в доме, — предложил он, желая оградить себя от чар Джесс, окажись она рядом с ним в салоне «феррари».

В зеркало заднего вида он смотрел, как она, ничуть не беспокоясь об одежде, взяв на руки спящую в луже гончую, устроила ее на заднем сиденье своего старенького «лендровера». Две другие собаки крутились возле ног Джесс, словно не видели ее целый день. Восхищаясь сострадательной натурой девушки, Цезарио все же не мог одобрить столь безразличного отношения той к собственной внешности.

Обладая совершенной красотой, она держалась совсем не так, как держатся красивые женщины. Что еще больше могло заинтриговать мужчину, который привык находить представительниц ее пола поверхностными и предсказуемыми? Вероятно, в какой-то период жизни что-то случилось с Джессикой Мартин, не позволив развиться в ней самолюбованию и кокетству.

Джесс остановила свою машину рядом с его «феррари». Увитый плющом дом в елизаветинском стиле из желтоватого камня со множеством дымоходов и рядом симметричных окон с частым переплетом, Холстон-Холл представлял собой незабываемое зрелище. Хотя Дот Смитерс, работая здесь, пару раз и приглашала сюда Джесс и ее мать, в основной части здания Джесс никогда не была.

Семья Данн-Монтгомери, которая несколько веков владела Холстон-Холлом и чьи наследники по мужской линии прямиком шли в парламент, не устраивала дней открытых дверей. Но шесть лет назад из-за растущих цен и ухудшения финансового положения семьи им пришлось продать поместье. К великому облегчению служащих, которые боялись, что имение будет распродано по частям и они останутся без работы, Цезарио ди Сильвестри купил его целиком. Он не только отреставрировал здание, но и с помощью современных агротехнических методов улучшил состояние земли и даже основал конный завод.

Круглолицый пухлый итальянец, сменивший Дот после ее ухода на пенсию, проводил Джесс внутрь дома. В просторной гостиной бросался в глаза массивный тюдоровский камин. Над ним лепной вязью была выведена дата постройки.

От всего этого великолепия нервное напряжение у Джесс только усилилось. Подавив потребность оглядеться вокруг, она прошла через гостиную и попала в комнату, набитую современной оргтехникой и поэтому напоминающую офис. Джесс поразилась какому-то сюрреалистическому контрасту начинки комнаты со стенами, обитыми деревянными панелями, и живописным видом на старый сад.

— Так, значит, вы хотели поговорить о вашей семье? — с еле заметным раздражением напомнил Цезарио.

Сидя на краю стола в белой рубашке с открытым воротом и прекрасно подогнанными по фигуре брюками, он представлял собой воплощение английского стиля, соединенного с итальянской элегантностью.

— Мой отец и братья работают у вас в имении... — сразу приступила к делу Джесс.

— Я знаю, — перебил ее Цезарио. — Управляющий сообщил мне об этом в первый же день.

Джесс гордо задрала подбородок. Для чего была дана эта информация? Уж не хотел ли управляющий подчеркнуть: она происходит из простой рабочей семьи? Что ж, это ничуть не повлияло на интерес Цезарио, поскольку приглашение на ужин последовало вскоре после его приезда... Упрямо отказываясь встречаться с ним взглядом — лишь бы сохранить самообладание, — Джесс выдохнула:

— То, что я хочу сказать, имеет отношение к ограблению...

Цезарио наклонился вперед:

— К ограблению моего дома?

Под его пристальным взглядом она побледнела:

— Да...

— Если у вас есть какая-то информация, почему вы не пошли с этим в полицию?

Джесс почувствовала, как ее кожа покрывается холодной испариной. Она сняла жакет и положила его в кресло.

— Потому что в этом... замешан мой отец... и мне хотелось сначала поговорить с вами.

Цезарио потребовалось несколько секунд, чтобы уловить связь. Роберт Мартин не только выполнял различную подручную работу, но и в отсутствие хозяина приглядывал за имением. В любое время он имел право входа в дом для осмотра и необходимого мелкого ремонта.

Глаза Цезарио гневно блеснули.

— Если ваш отец помогал грабителям, то вы зря теряете время!

— Дайте мне сначала объяснить. Я сама узнала об этом только вчера... В прошлом году у моей матери обнаружили рак. Это было очень тяжелое время для нашей семьи...

— Разумеется, я посочувствовал бы любому, оказавшемуся в положении вашей матери. Но я не вижу, как ее здоровье может быть связано с кражей моей картины, — сухо заметил Цезарио.

— Если вы меня выслушаете...

— Думаю, я более склонен к тому, чтобы позвонить в полицию и предоставить им возможность задавать вам вопросы. Это их работа, не моя! — отрезал Цезарио, протянув руку к телефону. — Я не желаю в этом участвовать.

— Пожалуйста, не звоните пока в полицию! — Джесс сделала движение, словно пытаясь своим хрупким телом поставить преграду между ним и телефоном. — Дайте мне возможность объяснить!

— Ладно, выкладывайте, — бросил Цезарио.

Где-то на примитивном мужском уровне он уже наплевал на все ее объяснения, предвкушая удовлетворение в отмщении. Эта английская роза больше не будет третировать его ледяным молчанием, надменно задирая свой маленький носик.

— Отец ужасно беспокоился о матери и после окончания курса лечения решил свозить ее куда-нибудь отдохнуть. Для этого ему пришлось занять денег... и под очень высокий процент...

Сбиваясь и запинаясь, Джесс рассказала всю историю, подчеркнув: только стремление вылезти из-под груза долга заставило Роберта Мартина согласиться на предложение ее двоюродных братьев.

— Так вот она какая — ваша семья! — усмехнулся Цезарио, гадая, что еще он мог бы услышать об этих менее чем щепетильных родственниках Джесс.

Впервые ему пришла в голову мысль: несмотря на всю ее образованность, эта английская мисс действительно находилась, что называется, по другую сторону дороги.